Гражданин отличается от подданного институционализированным правом полной собственности на оружие – по крайней мере и прежде всего, на оружие персонального пользования. Отсутствие такого права означает фактическую невозможность использования такого фундаментального документа, как конституция, в качестве основного закона страны безотносительно к тому, что де-юре статус такого закона конституция определяет в себе самой, равно как статус единичного члена общества она определяет как гражданство, а не подданство. В таком случае фактический статус основного закона вместо конституции получает уголовный кодекс. Дело в том, что право собственности и ношения оружия де-факто является не просто декларацией его в качестве естественного, стоящего над любым законом (как это имеется в случае с Конституцией США): признание этого права рядовыми членами общества (а не только и даже не столько государством в лице его инстанций и конкретных чиновников) означает признание непосредственного, свободного и регулярно подтверждаемого в решениях и поступках выбора отдельным лицом (именно в этом выборе определяемым в качестве гражданина, поскольку именно государство как стационарный бандит обладает исключительным правом на применение насилия) пребывания в пределах законодательного поля, или поля мирных общественных отношений, не обусловленного и не ограниченного никакой общественной инстанцией или институтом, предписывающим или запрещающим прямо или косвенно (через средства пропаганды или массовой информации) к применению или отказу от применения оружия во имя каких бы то ни было внешних целей, к которым это лицо может быть принуждаемо или склоняемо помимо его воли. Такое право, источником которого является не декларация в тексте закона, но признание его каждым членом общества для другого члена этого общества, есть высшая форма гражданского доверия и ответственности. Право собственности на оружие создает эстетическое переживание весомости своего бытия и такое же переживание значимости порядка общения с другими членами общества, известного как этикет, лишенного страха, алчности, позиции превосходства или унижения.
Институциональное право полной собственности на оружие подчиняет любой уголовный кодекс, как систему запретов, выраженную через набор перечисляемых санкций к действиям, конституции как источнику всеобще декларированных целей и ценностей, во имя которых провозглашается основанный на законе мир и которым подчиняются все прочие законы, поскольку такое право означает признание ответственности за сохранение законодательных границ и социального мира, а значит, и выбор собственной судьбы, за самими гражданами – лицами, декларирующими ценность неприменения оружия как условия производящего сотрудничества и жизненной самореализации. В случае не разделения большинством граждан конституционных целей и ценностей может быть объективирован социальный конфликт и осуществлена коррекция основного закона в мирных условиях. Именно право собственности на оружие создает ответственного и заинтересованного в законотворчестве человека, способного также к ответственной хозяйственной деятельности в рамках презумпции мира на основе доброй воли, а не принуждения. Действительно, если подлинная демократия есть гарантированное право народа на участие в решении стратегических вопросов общества, а при выборе стратегии, по мнению иных экспертов (вроде того же Н.Талеба) важна именно верхняя граница риска, а не общие прогнозы, то при гарантии права вооруженности граждан (как собственно права гражданства) социальные риски как раз оказываются помещенными в пределы собственно уголовного кодекса как рабочего и подзаконного правового документа, тогда как конституция оказывается точкой отсчета реальных стратегий, а не бессмысленных благопожаланий или общих прогнозов.
При отсутствии гражданского права на личное оружие границы социальных рисков оказываются недоступны массовому сознанию, и возникает основание для делегирования компетенции определения этих границ особой социальной инстанции и, одновременно, группе, вооруженных либо вооруженно защищенных людей, представляющих собой классический вариант элит – членов иерархии стационарного бандита – государства, выступающих внешним фактором относительно самого общества именно в силу обстоятельства исключительной обеспеченности оружием, апеллирующих в своем праве его применения к добровольному народному делегированию им властных полномочий и следующего из него представительства как общественной ценности при принятии любых, вменяемых обществу и гарантированных к применению в нем угрозой вооруженного и безответного насилия, законов, ограниченных в своих декларациях, предписаниях и запретах лишь внутриэлитными договоренностями. Большинство членов общества в таком случае получают фактический статус подданного безотносительно к их юридически декларированному статусу.
Добавить комментарий