В Академии Наук заседает… кто-кто в теремочке живет?!

Сей тематический кластер образован такими событиями, как резкое заявление минобра Ливанова о ненужности РАН, демарш обиженных академиков по этому поводу с немедленным последующим извинением Ливанова, предложения оных академиков по реиндустриализации с благоволения государя всея Руси. Чуть поодаль – маленькое (как всегда, драматически-гневное) замечание доктора Делягина на его сайте по поводу того, что-де экспертно-аналитическая поддержка деятельности российского правительства отсутствует как класс. Ну и, конечно, конспирологически-злобная и во всех смыслах драматическая тень почившего в Бозе академика РАН – специалиста, кстати, по принятию решений – хоть и подзабытого в качестве академика, но зато слишком хорошо известного в других качествах своей фамилией, чтобы ее называть – человека весьма исполнительного, неуемного и неугомонного.

Можно, конечно, клясть неолиберальное правительство, сравнивать Ливанова с Зурабовым, Сердюковым и Скрынник, вести речь о целенаправленном развале всего и вся, в том числе о приватизации социальной сферы, и о том, что «вот теперь за науку принялись», вспоминать недавнюю историю с ВУЗами и дальше гнать эту справедливую (без всякой иронии) волну. Но вот что если умозрительно абстрагироваться от привходящего обстоятельства внутреннего врага-вредителя, существование и природа которого вряд ли требуют каких-то дополнительных доказательств, и задаться вопросом об общественной полезности нынешнего института науки: какой общественный заказ она выполняет, кроме, разумеется, борьбы с «лженаукой», воспринимаемой очень большой частью того же академического сообщества в качестве «охоты на ведьм» – во всяком случае, в нынешнем виде этой борьбы? Здесь есть три обстоятельства.

Первое – то, в котором РАН не виновата – это конец научно-технического прогресса (идущего в научном плане где-то с «длинного XVI века», в техническом – где-то с начала XVIII века), обслуживавшего «цивилизацию роста» с расширяющимися рынками сбытами и углублением разделения труда. Поскольку питательная среда рынков в замкнутой чашке планеты Земля закончилась, росший в ней микроб капитализма стал травиться собственными метаболитами. Остался маленький неосвоенный кусочек Африки, но и он в течение ближайших приблизительно 30 лет закончится, тем более, что Африку зоной собственных стратегических интересов объявил Китай – первая промышленно развитая страна мира на сегодняшний день. Отсюда получается, что наука новоевропейского типа, несколько сот лет определявшая вектор цивилизационного развития и жившая по принципу, очень точно сформулированному Мичуриным значительно позже начала этого процесса – «мы не можем ждать милости от природы; взять их у нее – наша задача» – осталась у разбитого корыта исчерпаемости ресурсов, кризиса падения эффективности капитала и, на минуточку, нерешенности проблемы качества жизни, ради которого она, вроде бы, создавалась и существует. Впрочем, это тема не моя, ею занимаются Михаил Хазин и Олег Григорьев со товарищи, называется «концепция технологических зон». Про «пределы роста» и Римский клуб стоит упомянуть лишь вскользь, слишком уж избитая тема. О том, что современная наука как общественный институт все больше напоминает католическую церковь времен XVI века, у меня написано здесь.

Второе обстоятельство, связанное с РАН, тянется с Н.С.Хрущева, с тех времен, когда она была еще АН СССР. В те годы было решено разделить науку на ВУЗовскую, смотрящую в сторону образования, и академическую, смотрящую в сторону этого самого научно-технического прогресса. Такой вот двуглавый орел в годы советской власти. Сие обстояние дел тянется до сих пор, и в то время, как одна голова существует по остаточному принципу в условиях уже где-то с десяток лет напрочь отсутствующих отраслей и системы управления, подобно королю на астероиде из «Маленького принца» – без подданных, но умеющему изрекать умные сентенции, другая голова из кожи вон лезет, дабы сохранить места стареющего профессорско-преподавательского состава и адаптироваться к требованиям времени, готовя специалистов в областях PR, финансов, менеджмента, юриспруденции и прочих, заточенных под экономикс, вещей, ударными темпами пополняя «образованными кадрами» так называемое «бизнес-сообщество». Разумеется, вопрос о координации «голов» здесь не стоит. А вопрос о том, существует ли какая-нибудь база фундаментальных прогнозных исследований (в том числе гуманитарных и гуманитарно-технологических), проводимых на современном уровне, не может быть даже поставлен, поскольку такая база предполагает автаркию стратегии общественного развития и особый статус института науки, выраженный в Академии как его высшем организационном представительстве, которая должна иметь непреложное, законодательно регламентированное, значение главного экспертно-аналитического учреждения в системе принятия государственных решений, с соответствующей степенью ответственности и порядками межведомственного взаимодействия. А не быть сборищем «мудрых аксакалов», сидящих на юру в белоснежном замке с медно-золотой крышей, которым нерадивые чиновники должны в ноги кланяться – даже несмотря на личные достижения и жизненную мудрость отдельных насельников этого замка. Конечно, можно жаловаться на «советское финансирование по остаточному принципу» и «лихие 90-е», но много ли усилий было предпринято «золотыми мозгами» для того, чтобы преодолеть обозначенный «раскол»? В этом-то и дело. Кто-нибудь вообще за последние 10-20 лет поднимал вопрос о юридическом праве РАН на законодательную инициативу? А поскольку это юридическое право есть вопрос управленческого регламента, уместно перейти к третьему обстоятельству.

И это обстоятельство имеет непосредственное отношение к общественной «пользе», которую АН СССР / РАН оказала сначала советскому, а потом и российскому, обществу. Это господа младореформаторы, повылазившие как раз из Академии Наук, и это известная, но мало обсуждаемая, тема. И академик Березовский со своими «методами принятия решений» – из той же серии. Эти люди реально сочли себя элитой, образующей пуп земли, имеющей право дергать Бога за бороду, ибо кто еще бог, кроме них?! Технократы с обширным кругозором в узких областях, наскоро сформированном по заграничным лекалам, взявшие себе право решать судьбу народа, создавшего и Академию, и их судьбы, не удосужившиеся по существу понять и критически осмыслить то, чем же они занимаются. А кто ковал эту «элиту» в подразделениях вроде современного «Института Системного Анализа»? Видывал я не так давно некоторые их продукты – уровень концептуальной проработки оставляет желать лучшего – во всяком случае, для уровня советской эпохи. Это как раз то, что касается вопросов внутреннего управления и выстраивания приоритетов, а также перехвата контроля над экспертами высшего уровня со стороны, хитроумно осуществленного в советские годы. Нынешние обитатели «золотых мозгов» прекрасно осведомлены о подробностях всех этих вещей, равно как о том, что кому-то в свое время просто не хватило то ли сил, то ли смелости поднять зад от теплых академических госхарчей и запустить волну дискуссии по научно-партийной линии на тему посткапиталистического мира, а сегодня все четче видно, что это мир индустрии управления, надстраиваемой над индустрией реального сектора, и от того, кто и как будет определять это управление, будет зависеть лицо мира: финансовое, как последние 30 лет, или человеческое. Но это ж стрем какой! Ведь для этого нужно было бы партийным бонзам прямо сказать, что Маркс понимал далеко не все, да и не мог ничего смыслить в вопросах «лженауки» кибернетики, и что Альенде напрасно предали, и что кризис управления будет по мере увеличения сложности общественных и производственных процессов, и что нужно создавать институты, изучающие самое сложность. Только вот никому не хотелось «портить отношения», особенно памятуя историю с Ботвинником, и к мичуринскому лозунгу добавился горьковский: «мне здесь приятно – тепло и сыро!». Это уже – к вопросу о том, насколько «мозги» действительно «золотые», а не «бронзовые». А ведь помнится, еще в самом начале катастройки, особенно после Чернобыля, было много выступлений советских ученых, говоривших о проблемах управляемости и ожидании техногенных катастроф в ближайшие десятилетия.

Но что значит Академия Наук в системе регламентного управления общественными процессами? А это и есть как раз та самая ответственность перед обществом, которая идет гораздо дальше классического интереса ученых – «изучения природы за государственный счет», сиречь за счет налогоплательщиков. Но, во-первых, налогоплательщики – это предприятия (ясное дело, в советской системе это преимущественно оборонные, хотя сегодня им на смену вполне могут прийти здравоохранительные), а во-вторых, это граждане, но поскольку «рядовые граждане» не связаны с «высоколобой наукой», то на интересы «этого тупого быдла» вообще не стоит обращать внимания со стороны молодых, энергичных и готовых к реформам, что находятся «на передовых рубежах современной научной мысли», которые, кстати, также могут не обращать внимания на «стареющих  коммуняк от сохи», образующих «кадры, решающие все». Сделаем новые кадры, свежие! Такой дефицит вокруг, и рынка нет – «ненаучно»! Так что, помимо внешнего, неолиберального, условия социальной безответственности нынешних элит, внутренний фактор этой безответственности тихой сапой сформировался в советской академической среде и, разумеется, распространился на прочие страты «советской интеллигенции».

Разумеется, высокие аксакалы из белого замка на юру были до глубины души возмущены бестактностью обращенного к ним вопроса «какая от вас польза?», обращенного не от собрата по цеху даже, а от какого-то назначенного на должность министра чиновника. И не важно, в самом деле, чем этот чиновник руководствовался: злобным желанием «раздербанить оставшееся» или «организовать результативный процесс» в своей отрасли. Вопрос актуален, и его должно ставить все общество, в котором до сих пор существует привычка ценить образованность и просвещенность: у кого-то – по старой советской схеме выбиваться в люди, у кого-то – по культурным семейным традициям.

И что же предлагают нам светлые головы из «золотых мозгов», немного пошевелившись? Один предлагает поднять отрасль самолетостроения, которая потянет дальше все остальное, другой – развивать «инфраструктуру», непонятно какую. Вот, в России есть инфраструктура железных дорог, но она не загружена. Это не вопрос существования или качества инфраструктуры, это вопрос управления – адаптивного и целостного. Но это все равно не стратегические вопросы. Такие вопросы должны основываться на комплексных исследованиях долгосрочных трендов развития мира, перспективных средств и способов существования, и места России в системе этих трендов, на верхнем уровне проводимых исключительно российскими силами, причем на регулярной основе. Это значит, что система государственного управления должна базироваться не на куче паллиативных «ситуационных центров-«кинотеатров», разбросанных по ведомствам и имеющих чудовищную несовместимость и неинтегрированность по интерфейсам и протоколам, а быть создаваемой на единых основаниях в рамках единой стратегии и курируемой непосредственно РАН, с соответствующей системой ответственности. Именно РАН должна быть конечным центром экспертной подготовки решений, задающей стандарты такой работы, включая вопросы научно-технологических стратегий и прогнозирования перспектив самых разных уровней. А вот качество прогнозов как раз и должно быть критерием эффективности экспертной и научной работы. Не «индексы цитируемости» отдельных ученых даже, а именно прогнозы как фактор полезности науки (многие интересные темы и научные направления, в том числе хорошо финансируемые, ведутся латентно и не обеспечиваются цитированием, и часто по вполне себе внутринаучной причине – из-за страха подвергнуться остракизму со стороны коллег по цеху). А вот для этого нужен заказ на прогнозы и заказ на средства повышения их эффективности, включая экспертно-аналитическую автоматизацию, методы межпредметной интеграции моделей объектов и систем управления, а также средства оперативного мониторинга этих объектов и систем на основе высокодифференцированного комплекса точек контроля. И делать это нужно по всем уровням и направлениям в государственном масштабе.

Российская Академия Наук нуждается в реформе, и эта реформа, пожалуй, будет единственно продуктивной и верной за многие годы разрушительных «реформ», сотворенных выходцами из недр ее научных подразделений. Поскольку рыба гниет с головы, с головы и надо начинать. А если РАН не считать, как сейчас, первостепенной головой, формирующей экспертизу и контроль управления, а первостепенной считать «Кремль», то эта голова вообще перестанет быть «степенной», и любая степень в ней превратится в ничто (что, в общем-то, сейчас и наблюдается, вторя глобальным процессам), а ее место продолжат занимать такие эрзацы науки, как «Центр Стратегических Разработок» или «Высшая Школа Экономики», и бессистемно будет работать куча разного рода консалтерских фирмочек, комиссий и департаментов при министерствах и ведомствах, и прочих «think tank», предлагающих маниловщину мало связанных между собой «дорожных карт», и каждый будет дудуеть в свою «финансовую» дуду – в меру мощности каждой, разумеется.

p.s. Советский анекдот.

Бабушка спрашивает у Леонида Ильича Брежнева:

– Милой, а вот кто нам такую хорошую жизнь устроил: политики или ученые?

– Политики, бабушка.

– Я так и думала.

– Почему «так и думала»?

– А ученые сначала на мышах бы попробовали.