Франц Рело и Эрнст Капп – вот два подлинных основоположника философии техники. В смысле феноменов истории науки они подобны Лейбницу и Виету в том, что первые (Лейбниц и Рело, хотя собственно модельное мышление начинается с Декарта) актуально развили идею (каждый – для своих областей), тогда как двое других (Виет и Капп) – придумали название для соответствующих идей в рамках собственных исканий. С Виетом связывается предложение слова "модель", с Каппом – выражения "философия техники", заданного в рамках его органопроективной концепции.
Специфика Рело – в том, что если до него искусство (художественность или аспект красоты) как составляющая витрувианской триады дополняло конструкционную (надежностную или прочностную) составляющую этой триады, то после него художественное или эстетическое стало рассматриваться как составляющее содержание собственно конструкционного. То есть, с одной стороны, просветительскими усилиями Рело стала доступной особая эстетика технического и машинного, с другой – благодаря этим же усилиям стало возможным в элегантной или изящной форме видеть технически или технологически оптимальное. Несмотря на, казалось бы, давнюю известность этого обстоятельства, сопутствовавшего, причем фактически, эпохе Модерна, его потенциал как междисциплинарного открытия представляется далеко не в полной мере до сих пор реализованным и, во всяком случае, едва ли представляющим общее место массового инженерного сознания. Причин тому несколько, и лежат они (едва ли не все) в области социально-экономической конкретики истории промышленных революций в глобальном масштабе. Общество потребления создало спрос на то, что можно было бы назвать "симулякровый дизайн", против каковой тенденции так возражал друг Фуллера Виктор Папанек, создавший свое, "интегрированное", направление. Но Папанек сам не был строгим последователем Рело (если его вообще можно считать последователем кого-либо) – его идея акцентирует полезность изделия вкупе с технологичностью оного, где фактор красоты обеспечивался этнокультурной адекватностью форм декорирования, "ламповой теплотой" материала, а также повседневностью удобства. В каковом смысле "интегрированный дизайн" Папанека можно считать эргономической органопроекцией, то есть концепцией максимально приближенных к конкретному человвеческому телу предметов потребления, расширяющих его возможности. В связи с чем дизайн Папанека оказывается ближе к протезированию – с одной стороны, и к тому, что в начале XXI века принято называть "body augmentation" – с другой. Собственно, на формирование этого последнего в смысле общих идей дизайна он повлиял, пожалуй, в наибольшей мере.
Папанек – про удобство и безопасность. Он, скорее, про личный автомобиль Volvo (консультантом в каковой компании он был), нежели про макроэкономический паровоз Каппа, ассоциируемый с человеческим телом по модели протагоровых лекал. Здесь важно отметить, что Эрнст Капп был в своем подходе оригинальным антропологом, что в предметном отношении весьма органично дополняло его географическое и филологическое образование.
Но именно Рело был, с одной стороны, наиболее близок к платонико-витрувианскому представлению об идеальном изделии как об "интеграле качеств" (но не их сумме), с другой – к фуллерову понятию эвфемеризации (связанному с переводом механической функции на информационный по мере производственной эволюции изделия). То есть к тому, что в наивысшем смысле являет собой технологическое. Еще раз: интеграл, а не сумма, в одном изделии или даже в одной монолитной форме. Так, пушка К.Миддельдорпа "Ревельский лев" 1559 года со скульптурным вингардом в виде головы Ивана Грозного представляет суммативное соответствие витрувианской триаде, тогда как асимптотное закругление, переводящее вал, колонну или стержень клапана двигательного цилиндра в, соответственно, шкив, подошву или тарельчатую головку – интегративное соответствие ей. В художественном плане такая интегративность проявляется в искусстве китайского художника, одним движением рисующего Солнце ровным кругом с одновременным эффектом объема от изменения следа грифеля. Она же представляет идеал военных инженеров.
Позднесоветская борьба с "архитектурными излишествами", вдохновленная вкусами и формами Ле Корбюзье, похоже, уже была лишена этой тонкости различий. Праксис экономической конверсии серийно выпускаемых изделий в инвестиционный ресурс денежной массы, вкупе с социальным требованием разделенной в труде занятости, последовательно вывел различие технического и технологического в область экзотической управленческой рефлексии (вроде вот этой вот, обозначенной в этих строках) из поля актуального инженерного сознания предметов.
Добавить комментарий