Действительно, его фундаментальность образует то, что по сути желание иметь свой приватный угол не зависит от типа и формы поселения, но исторически обусловлено развитием больших городов европейского типа, наипаче в эпоху протестантского капитализма, сделавшего индивидуализм вкупе с ценностью прав и свобод личности ключевым моментом собственного бытия. Причем и то, и другое имеет антропофизиологическое значение, только одно находится на уровне системы повседневных вещей, тогда как другое – на уровне куда более надличностных инфраструктур и макроэкономических процессов.
Также заметка интересна тем, что в ней обозначены существенные заблуждения, стоящие на пути разрешения этого противоречия. Действительно, идея сладкой работы в идиллической глуши за компьютером; специализация городов на странной в своих конечных смыслах деятельности без учета их включенности во внешние процессы; казаческо-целинный способ освоения территорий как недоосознанный переход к архаизации и распространение урбанизации через пригородное одноэтажное строительство (особенно, кстати, в России, где градостроящее государство идет вслед за бегущими от него на необжитые просторы свободолюбивыми людьми) представляют собой следствия хоть и здравых интуиций и желаний, но не учитывающих сопутствующие апории. Для их преодоления нужно располагать достаточными обстоятельствами, чтоб не получилась ситуация "хвост вылез – нос увяз", ибо наши проектные решения насчет общественного организма, как правило, частичны – так уж исторически сложилось, что крупнейшие прорывные решения, целевым образом направленные на инфраструктурное обеспечение благ рядовых членов общества как единиц общества гражданского, были весьма редки (речь не о частых декларациях). И даже в том случае, если перечисленные Александром Шарыгиным апории проистекают из естественных и здоровых желаний, для их преодоления нужны некие достаточные основания, каковые он и собирается представить в своем дальнейшем изложении. Здесь же позволю себе высказать то (казалось бы, достаточно очевидное и даже тавтологичное в своей формулировке) предположение, что степень эффективности решения по комплексной проблеме зависит от учета и разрешения максимума числа апорийных факторов этой комплексности.
Ну и свои "пять копеек" в сторону решения проблемы соответствия ценностей индивидуального пространства и развитой городской среды. Прежде всего, весьма важным обстоятельством индивидуалистического существования оказывается комфортная мобильность, куда входит и относительная во времени и пространстве стационарность жилища. Это то, что относится к перемещаемости жилища и трансформации его габаритов, и даже специализации относительно внешних к нему инфраструктурно-средовых условий, в которых оно используется. Сегодняшние объемное проектирование и дизайн предлагают интересные интегративные варианты мобильных модулей: помимо широко известных "дорожных яхт" это "дома-паразиты", "мобильные пентхаузы и квартиры" (привет "метаболической архитектуре"), спальные приват-модули и апартаменты в терминалах аэропортов и тому подобные вещи. Важным моментом здесь является то, что с понятием недвижимости связывается собственно земля или площадь присутствия, непосредственно обеспечивающая права гражданства, но не само "строение" на нем, которое мобильно и покупается как товар длительного пользования, ценой не сильно отличающийся от среднего, и не предполагающее ипотеки как существенного фактора ограничения способности к добровольному и не вынужденному (чем бы то ни было) перемещению в пространстве как фундаментальной личной свободы. То, что под недвижимостью понимается и земля, и "капитальное строение" на ней – фундаментальный подвох и обман (эту тему также затрагивает А.Шарыгин в начале своей заметки). И, кстати, дом не обязательно должен быть широкогабаритным именно что для вещей: широта приватного пространства есть, прежде всего, физиологическая не-теснота.
Вторым обстоятельством оказывается то, что изменение характера мобильности "человеческих ресурсов" (которые уже перестают рассматриваться как ресурсы) на основе "простых, но прорывных" технологий этой мобильности, вкупе с возникающим из этой добровольной мобильности аппетитом к риску как основой экономического поведения (а таковой аппетит не может возникнуть у несвободных людей) обеспечивают и жилищную адаптивность селитебной среды, и открывают путь к многоукладности как философскому камню экономической науки. Старая добрая идея "ни город, ни деревня" (не будем уточнять, откуда взялась) коренится именно в попытке найти этот камень. "Голый человек", у которого ничего нет, единственное, что продает – не просто свой труд, сиречь рабочее время. Он продает свободу, которая всегда есть свобода в действии или в отказе от него, обусловленная выбором как заинтересованностью. Вопрос личного жилья есть вопрос личной свободы как условия экономической активности. Добровольно же собственная свобода может быть обменена только на свободу другого человека именно как выбор и заинтересованность на выбор и заинтересованность.
Добавить комментарий