О логике резонанса

Разнопредметность

Как много понятий, категорий и концепций соответствует понятию резонанса! Многое из того, что кажется авангардом современной науки или труднообъяснимым явлением, оказывается объяснимо через него. Более того, очень многое, наиболее волнующее и влияющее на нашу жизнь, может быть объяснено именно как специфическое резонансное явление – особое потенцирование и распространение волн. Таковы идущая от психологии экстремальных состояний виртуалистика (virtus можно рассматривать как явление межмасштабного резонанса) или корпус так называемой "постнеклассической" (термин ак. В.Степина) физики, ошибочно именуемой синергетикой[1] с ее теорией хаоса и диссипациями. А также неклассической физики с ее квантовыми запутанностями. Синергийность и синергийные эффекты можно мыслить как эффекты резонанса, исключающие разрушительный эффект на системном уровне и конвертирующий увеличение энергии в новое качество.

Существует аргумент (уже высказанный мне специалистами по прочтении первой версии этой статьи), сводящийся к тому, что, наверное, лучше бы идти в объяснении от волнового взаимодействия объектов, нежели от логики явления. Но это – про то, что можно найти в школьном учебнике, исходя из чего нет смысла писать все дальнейшее. Здесь – про то, что резонанс является условием возникновения самих объектов. Про порождение предмета функцией в предметно-функциональном дуализме, про порождение сущего бытием, про порождение движущегося движением (одной из фундаментальных проблем философии). Если резонансная природа виртуальных состояний будет доказана, то выводом из этого станет то, что резонанс – это скорее не то, что наличествует "в реальности" (хотя он, конечно, реален), но то, "из чего реальность" происходит как таковая по своим уровням. Значимость истинности этого вывода трудно оценить.

Здесь рассматривается вопрос познания и способа мышления конкретного фундаментального явления, а не того, что за ним стоит "на самом деле", и утверждается, что это "самое дело" понимается некорректно. Мы привыкли мыслить реальность от "res" как нечто сопротивляющееся или неподатливое, сама податливость которого оказывается под вопросом и проблематизируется (о чем блестяще свидетельствует Ч.Пирс в его примере с сопротивляющейся поверхностью стола), однако не мыслим реальность как нечто соответственное или... комплиментарное. Однако именно когда наше взаимоотношение с реальностью становится комплиментарным, она тут же начинает проблематизироваться и ставиться под вопрос. Но мы не привыкли так мыслить.

Среди физиков считается, что вечный двигатель невозможен в силу законов природы. А нужен ли он вообще, если в природе есть резонанс? Дж.Кокс едва ли мыслил вечный двигатель как самозамкнутую машину (известную по более поздним термодинамическим толкованиям), однако наверняка был склонен к развитию идей, высказанных Галилеем-сыном в 1602 году по поводу колебаний струны, наверняка вдохновленным трудами Николая Кребса (существовавшими уже более, чем 150 лет), и своего отца – музыкального теоретика. Тесла был прав, усматривая в резонансе первооснову физических явлений, во всяком случае – исторически, поскольку строгая квадривиальная натурфилософия начиналась именно с музыки как именно строгой науки.

Что такое социальный резонанс? Например, в медиапространстве: распространение актуального новостного повода с чередой интерпретаций и комментариев по уровням вовлеченности, а также маркетинговое распространение мемов по принципу COPE (Created Once, Published Everywhere) и пользовательского контента, или в области динамики гражданской активности, когда критический уровень массовизации воздействия на образ жизни достигает некоторого предела, за которым начинается ответная реакция.

А что такое психологический резонанс? Как используют резонанс социопаты и нарциссы в межличностном общении? Способность вызывать состояние, именуемое "эмоциональным резонансом", представляет едва ли не их главный коммуникативный инструмент и главное оружие. Между тем, когда говорят об эмоциональном резонансе, обычно предполагается некое соответствие системе норм и значимостей, а также комплексу бессознательных влечений и страхов, которые такой человек тонко отслеживает в других и которыми играет в своих интересах, как хищник жертвой. В свою очередь, сон может быть рассмотрен как способ восстановления системы резонанса в презумпции мозга как приемника в смысле гипотезы Теслы[2]. Можно ли шизофрению считать авторезонансом? Что вообще есть авторезонанс по сути? Что есть автокатализ и автопоэзис как явления авторезонанса? Суеверия, неврозы, обсессивно-компульсивные расстройства и специфическое мировосприятие средневекового человека, повсюду видящего символы, также могут быть проинтерпретированы через это понятие.

Сознание может быть рассмотрено как феномен способности резонанса данному миру. А значит, и бессознательное - относительно категории того же порядка. Смерть может быть рассмотрена как минимизация способности к резонансным взаимодействиям в процессе коммуникации, выход из соответствий и взаимодействий с данным миром вплоть до небытия. После которого происходит переход в инобытие. Поэтому говорят про "мир иной", ибо универсальный принцип мироздания - взаимодействие и порождение системы соответствий. Соответствие же предполагает дуальность как числовой минимум. Как сказал Фуллер, "Unity is two". В этом смысле суть жизни представляет собой максимизацию такой соответственности в алгедоническом гомеостазе.

Один и тот же осциллятор может испускать разные колебания, возбуждая при этом разные резонаторы, расположенные в поле его действия. Но для этого осциллятор сам должен обладать реконфигуративной сложностью, и представлять собой резонатор с достаточно управляемой восприимчивостью. Это подобно тому, как умная, изобретательная и склонная к артистизму женщина манипулирует разными мужчинами, поочередно играя их поведением как оркестром (и, получая удовольствие при этом, резонирует в ответ). Да, собственно, такое и можно рассматривать как сложно организованное явление резонанса (сиречь соответствия) в области психологии и межличностных коммуникаций. 

Также, когда мы ставим любимую музыку, то желаем, чтобы она срезонировала в нас относительно нашего настроения (базового хайдеггеровского экзистенциала) именно потому, что мы на нее уже «настроены», и желаем актуализировать некие образы своего присутствия-в-мире, то есть некую комплексную семантику образа жизни того или иного типа или сложности. А не просто воздействовать ритмом и мелодией на собственный мозг, чтобы «взбодриться» или «расслабиться». За этими «взбодриться» или «расслабиться» часто стоит что-то еще, относящееся к комплексному воспоминанию или комплексному же тематическому триггеру. А иногда нам не интересна ни одна музыкальная композиция и, как бы мы ни пытались себя развлечь даже самой любимой музыкой, не можем это сделать, поскольку неспособны запустить резонанс такой актуализации, поскольку, скорее всего, настроены на что-то совершенно иное, чем музыка – например, на поиски путей привлечения внимания той самой женщины-манипуляторши, желая видеть ее в качестве резонатора собственной осцилляции… но, увы, не знаем, как это сделать.

Именно этот физический феномен является, пожалуй, наиболее табуированным для человеческой телесности. Порождающие и жизнеутверждающие секс (и связанное с ним деторождение) и смех (и связанная с ним несерьезность) – именно резонансные психосоматические явления, а потому именно они чаще всего в истории оказывались предметами навязанной постыдности, маловразумительными и опасными явлениями, недоступными для объяснения человеческим умом по существу. Церковь и государство наиболее активно подавляли именно эти проявления человеческой личности (сюда можно добавить борьбу с музыкальными инструментами в отдельные периоды истории христианской конфессии). Возвращающийся в своей фантазии к самому себе человек и тем движущий собственное развитие, возможно, и есть антропное самоосознание Вселенной. Можно ли вообще писать статью о резонансе, когда внутри тебя его самого нет, ничто не гудит и не колеблется? Можно ли писать такую статью одним лишь "сухим языком науки", не создавая ее хотя бы отчасти как поэзию?

Резонанс есть синхронизация частотных процессов (создание единства этих процессов синхронностью), осуществляемая через консонанс. Дабы разрушить резонанс, нужно рассинхронизировать эти процессы и ликвидировать частотное единство – создать диссонанс. Либо перевести доминанту частотного восприятия резонатора из актуального состояния в потенциальное, исключив повышение амплитуды данной частоты непосредственно внешней осцилляцией. В простых случаях это осуществляется изменением формы резонатора либо применением гасителей частот. Для сложных резонансных систем это значит наличие неких факторов-ключей, блокирующих такое извлечение, представляющих реконфигураторы или гасители той или иной степени сложности. В кибернетическом аспекте последние представляют собой ничто иное, как, соответственно, фильтры и усилители. Подобным образом для избавления от власти (будь то власть обольстительной женщины или харизматичного лидера) нужно создать рассинхронизацию создаваемых источником этой власти отношений. Которые, как правило, при этом рвутся обстоятельно. Едва ли не главным, и давно известным, средством прекратить резонировать вместе с властью и согласным с ним обществом являются вибрации смеха.

Что такое резонанс в экономике? Можно ли интерпретировать в терминах резонанса взаимодействие богатых и бедных, развитых и развивающихся, стран и контуров? Можно ли интерпретировать действие финансового сектора и денег как явление резонанса? Действительно, то, что запускает процесс экономического движения и развития, в неокономической теории рассматривается как условие разрушительных процессов в сложившейся, но лишенной этого источника, ойкумене. Собственно понятие ойкумены и есть ничто иное, как понятие экономического резонатора, в котором образуются каскады административных иерархий и мультипликаций. Богатый контур может рассматриваться как осциллятор, в котором деньги существуют актуально. Бедный – как резонатор и потенциальный акцептор денежных отношений. Здесь же обретается ответ на вопрос о том, семантикой чего является одноэлементный язык денег. В рамках рассматриваемого он оказывается языком передаваемой коммуникативной частоты. Соответственно, мультивалютность для одной ойкумены будет означать многочастотность обменно-распределительной коммуникации. Обменные курсы и процедуры (включая котировки ценных бумаг) можно рассматривать как переключение тональностей и регистров.

В свою очередь, макроэкономическая проблема источника спроса, столь актуальная на вторую декаду XXI века, во многом кроется как раз в недопонимании того обстоятельства, что спрос является процессом резонанса на одном этапе или уровне общественного взаимодействия, и осцилляции – на другом. Источники восстановления угасающего по итогам 150-летней "хлопковой" истории глобального спроса многие ученые головы ищут, рассматривая сам спрос как "вдруг обнаруженный" в качестве наиболее грамотного источника экономического роста. А значит – в презумпции осциллятора, запускающего каскады торгово-финансового взаимодействия, отзывающиеся эхом на него и способные далее усилить сам спрос по каналам обратной связи. Однако в том-то и проблема, что эхо – вид резонанса, не способный обратно воздействовать на собственный источник. И экономисты, не столько, наверное, зная это, сколько чувствуя, ломают голову, не представляя, что же делать. Между тем, еще до начала бытия осциллятором и дальнейшего процесса экономического роста, сам спрос должен возникнуть в качестве резонанса в ответ на что-то, заведомо имеющее внеэкономическую (а значит, и внеденежную) природу. Что же делают экономисты, не использующие понятие резонанса, но предполагающие "нечто этакое" и, фактически, ходящие неартикулированными кругами вокруг него?

Одни остаются в своих предметных рамках, определяя их как профессиональные, стремясь не лезть "не в свое дело" (чему немало способствовали "австрияки" и неоклассика с экономикс, редуцировавшие политэкономический нарратив). Аргументами здесь выступают, во-первых, отказ от политизации экономики (что есть дичь в условиях признания "полисной" темы как "наиболее макроэкономической"), причем политизация почему-то здесь всегда оказывается приравненной к популизму. Вполне понятно, почему: таким экономистам очень трудно выйти за рамки фундаментальной марксовой дистинкции базиса и надстройки (даже если на словах они отказываются от этой догмы). И во-вторых, отказ заниматься конкретным видом популизма в духе "за все хорошее против всего плохого". Здесь также понятна причина: марксистская парадигмальная догма о "фундаментальности" экономики среди прочих общественных наук здесь дополняется позитивистской догмой о ценности внеэтической науки, оперирующей истинностными и вероятностными, а не оценочными, или алгедоническими, значениями. Соображение о том, что доверие (credo) и следующий из него долг являются категориями практической этики (строгой и даже наполовину математической науки) не принимается ими в рассмотрение... из той же склонности пребывать в рамках собственной предметности и известной им научной критериальности. По сути, их поиски тормозит акцент на критериальном стандарте научности (стандарте "академии"), а не на стандарте инсайтов и открытий (стандарте "университетов")[3].

Другие экономисты ищут решение проблемы падающего спроса в рамках своих предметных направлений, и единственное, что они там обнаруживают – это тезис Вильяма Истерли о том, что "люди реагируют на стимулы", а также то, что касается спора Пигоу-Коуза и направления неторгуемых благ. Эти возможности представляются перспективными в свете того, о чем здесь идет речь.

Науки о человеке и обществе могут стать целостными и строгими не только (и, наверное, не столько) по мере того, как их все более начнут рассматривать в контексте поселенческих форм бытия-в-пространстве. Но когда это рассмотрение начнется с точки зрения именно резонансных явлений (явлений соответствия), специфических для предметов каждой из этих наук, и когда представление о поселении станет рассматриваться через такое соответствие. Именно в этом смысле представление о пространстве как вместилище вещей может смениться представлением о нем как о чем-то, образованном самими вещами. Решение многих проблем обнаруживается не в области отдельных предметов или экспериментов и апробаций, а в области эпистемологии и истории науки.

Логика возможного

Несмотря на общую распространенность понятия резонанса и даже достаточно широко известное его научное определение, имеются некоторые нетривиальные обстоятельства, которые массовый неискушенный ум, наделенный школьным или общеупотребительным интуитивным представлением о нем, обходит стороной. Это весьма недопроясненное понятие.

Так, общее определение резонанса (едва ли не любого типа) гласит, что явление представляет собой увеличение амплитуды колебания некоторого физического объекта при воздействии на него с частотой, совпадающей с его собственными частотными значениями или параметрами. Сама частота, или колебание, до его инициации со стороны осциллятора, в резонаторе актуально отсутствует, но содержится в потенции как возможность резонатора; где именно эти значения или параметры содержатся в этом физическом объекте в отсутствие в нем самого частотного колебания до его спровоцированности или вызванности осциллятором, в базовом определении резонанса не указывается. Иначе говоря, колебания осциллятора совпадают с доминантной, но потенциальной тональной частотой некоторого данного резонатора, обусловленной структурой или конфигурацией последнего. Большинство вещей, причем взаимосвязанных, имеют собственный специфический потенциал вибрации, однако не вибрируют.

Значит, строгое рассуждение о резонансе должно быть рассуждением в терминах... модальной логики. Является ли оно таковым в корпусе современной физики? Скорее всего, нет. Вернее, модальности в предметах и темах, где явления резонанса предполагаются, конечно, представляют неизменную часть научного нарратива, но тут же обрушиваются в теорию вероятностей, при этом сам резонанс едва ли рассматривается через категории актуального и потенциального: исходное определение предполагает как бы заведомое наличие «частоты совпадения» у начинающего колебаться объекта, а не возможность ее запуска "с нуля", известного как создание волны или извлечение звука. Кстати, процессы возрастания энтропии также могут быть логически интерпретированы как резонансные, поскольку случайность как категория описания хаоса также есть категория модальной логики. 

То, почему аспект модальной логики оказывается незаметным в рамках, казалось бы, чисто физической темы резонанса, скорее всего, связано с двумя обстоятельствами: условно говоря, математическим и научно-методологическим. С одной стороны, пожалуй, наиболее плотно среди прочих авторов занимавшийся фундаментальным изучением резонанса Н.Тесла, считавший это явление наиболее универсальным природным принципом, использовал достаточно простой арифметический аппарат, вполне описываемый аксиоматикой Цермело-Френкеля, предложенной в начале XX века (то есть в середине его творческого пути), представленной языком первопорядковой классической логики без модальностей. Остающийся по сей день наиболее широко известным и признанным аппаратом описания математики. При том, что лежащее в основе натуралистических представлений Тесла парадигмальное понятие резонанса могло описываться в аристотелевой логике с модальностями (а значит, по крайней мере, не исключало последних), сам применяемый им аппарат использовался вне зависимости от этих метаматематических аксиом, предложенных для решения именно математических проблем, связанных с известными парадоксами. Каковые проблемы просто не были предметом (во всяком случае, ключевым) его научных интересов.

С другой стороны, с 1930-х годов научная методология получила серьезную засветку физикализмом благодаря О.Нейрату и Р.Карнапу, центрировавшим представление о языке науки на физических нарративах как критериях научной строгости, если не вообще научности. Это был период, когда достижения Н.Тесла уже стали общим местом в мире, причем в интерпретациях прикладного мейнстрима физической науки того времени, вовсе не предполагавшего в сумме своих, преимущественно экономических, задач погружение в "чудесатости" картезианской физики, в координатах которой как раз работал Тесла. Да, его труды дали прикладные результаты, составившие вторую промышленную революцию и подарившие миру самое индустрию электроэнергетики. Однако картезианская физика была теоретически "запрещена" для всего "прогрессивного человечества" еще в викторианскую эпоху Дж.Максвеллом, и если на это обстоятельство истории жизни конкретного ученого основная масса его коллег и обращала внимание, то как на полезное лишь в смысле общей эрудиции. В то же время постпозитивистская рефлексия научной методологии с ее радикальным вопросом о "поиске критериев" пока еще не вступила в свои послевоенные права второй половины XX века и не осуществила попперовское "убийство позитивизма" в полной мере, придавив логицизм впридачу с физикализмом куновской "Структурой научных революций". Самого же Тесла не стало в 1943 году, и принять участие в развернувшихся научно-методологических дискуссиях он уже не мог. Таким образом "модальный" аспект строгого (и даже формального) описания резонанса как универсального природного явления был отодвинут на задний план.

Становится видно, что самое причинно-следственная связь может быть рассмотрена как абстрактно-логическая или редуцированная категория, эксплицирующая именно реально-денотативное явление резонанса. Если это так, то дальнейшее развитие этой темы может весьма продвинуть понимание причинности со времен Аристотеля, Юма и всего корпуса наработок интенсиональной (и, в частности, релевантной) логики.

Мышление рекурсиями может быть рассмотрено в категориях резонанса как внемодельное мышление[4]. В свою очередь, модельное мышление – как внерезонансное, а значит, и внедиалоговое. Что, кстати, как раз и представляло определенное умозрительное удобство – прекрасный инструмент абстрактного мышления, изобретенный Декартом и Лейбницем в мире, где "все можно увидеть во всем". Также модель может быть рассмотрена как особая редукция понятия о резонансе; как способ задания инвариантного состояния, или фазы, универсума. То есть модель может быть рассмотрена как фиксация status quo некоторого резонансного состояния. Поэтому рассуждение о хорошей или плохой модели есть, по сути, рассуждение о том, является ли она фиксацией некоторого познавательного резонанса как соответствия порядка строгого языка описываемому предмету, и насколько чистой и беспримесной. Именно в последнем смысле модельное мышление и логика нуждаются в строгом языке и формализмах. В свою очередь, семантика возможных миров С.Крипке является той частью корпуса модальной логики, что фактически представляет собой логический экспликатор физико-математической категории фазового пространства. Из чего следует возможность интерпретации разнопредметных явлений резонанса также во временных логиках и в сценарном прогнозировании.

Важной новостью здесь является и то, что самое предметность рекурсии (как "не-модели") и резонанса как... межпредметности "плывет". Именно поэтому "мультипредметная" логика модельных структур коммуникативных (диалоговых) отношений и логика, основанная на рекурсии, а не на модели, также могут рассматриваться как части корпуса квантовой логики.

В силу отмеченных эпистемических, логических и научно-исторических обстоятельств можно утверждать, что, по крайней мере, очень многие современные физики не понимают или недопонимают природу резонанса, даже если знают его определение и прикладным образом используют это явление. Что также не мудрено в друкеровский период коммерческого применения научных открытий, когда все, что осталось от периода фундаментальных открытий и догадок – тонкий ручеек деятельности "отдельных талантов". Действительно, что можно ожидать в смысле тонкости понимания "природы вещей" от большинства массы специалистов, наштампованных ВУЗами в государственных и корпоративных интересах? Сравнима ли их тонкость понимания этой природы с тонкостью Николы Тесла, лорда Кельвина, Галилео Галилея или почти позабытого его отца – музыкального теоретика Винченцо, не говоря про воплощение самое "тонкости ума" Дунса Скота? Речь идет именно об уровне понимания, а не о том, что они на-гора выдали в сумме общеизвестных вещей их авторства.

Я мог бы в том же духе высказаться о корректности понимания идей де Бройля массой специалистов по квантовой физике, прикрываясь фигурой так и не решившегося полностью выйти на эту поляну Кеннета Снельсона с его собственным "E pur si muove!", однако не буду этого делать: во-первых я, действительно, считаю, что в этой когорте, пожалуй, наибольшая концентрация всех тех представителей физической науки, кто имеет достаточную широту и философскую всеохватность ума (в глобальном масштабе); во-вторых, тема понимания того, что же все-таки стоит за идеями "седьмого герцога де Брольи" и с какими иными вещами в истории науки они связаны, представляет особый предмет рассмотрения: хоть и связанный с темой резонанса, но в данном контексте избыточный.