Допустим, существует планета, где никогда не заходит солнце – она находится где-то в центре масс двойной, или даже тройной, звездной системы, а потому ее освещает сразу несколько солнц, причем со всех сторон и, как только одно из них заходит за горизонт, сразу же появляется другое. И поскольку, допустим, на этой планете кислородная атмосфера, ее жители (особенно разумные) постоянно видят голубое либо контрастное небо, но никогда – ночное, а значит, не видят космоса и звезд и в большинстве своем не имеют о них ни малейшего представления.
Отдельные личности при смене солнц что-то видят – редкие звезды в виде очень тусклых светящихся точек, заметных на небосклоне весьма непродолжительное время, но остальные им говорят, что либо это им померещилось, либо что это некие эффекты наблюдаемых светил. Подобные вопросы становятся предметом научных и даже религиозных споров. Некоторые высказывают предположение, что наблюдаемые иногда при смене солнц светлые точки на небе – такие же солнца, но весьма удаленные, иные – что это могут быть такие же планеты, как их собственная, и что последняя – лишь одна из множества, и что на других также есть жизнь и разумные существа. Сторонники "солнечной" и "планетарной" гипотез спорят друг с другом о том, как это возможно (порой до хрипоты), тогда как хранители "единственно верного знания" объявляют догадки тех и других ересью и лженаукой, и даже устраивают на них охоту в том или ином виде.
Со временем эти догадки и предположения получают все больше подтверждений, и находится Некто, объединяющий обе концепции: он говорит, что далекие звезды должны мерцать, а далекие планеты - светить ровным светом, поскольку сами они не светят, но лишь отражают падающий на них свет звезд, близ которых расположены, и те из них, что видны с их Родной Планеты, находятся в относительной близости и образуют с ней и двумя (или тремя) звездами единую систему. А те, что расположены вблизи далеких звезд, не видны с Родной Планеты невооруженным взглядом, а потому следует изыскать средства и способы этот самый взгляд вооружить, чтобы их увидеть.
Спустя еще какое-то время хранители "Единственно Верного Знания" сами становятся астрономами, и на целевые взносы своих адептов создают обсерватории, апеллируя к великим достижениям прошлого – прежде всего, "Великого Некто", примирившего две непримиримые теории, тем самым победившего хрипоту и раздор и предвосхитившего открытие иных планет и звезд за пределами их мира до того, как это стало доступно к доказательству инструментальными средствами. Некто был провозглашен мессией и важной вехой "Единственно Верного Знания", или ЕВЗ. Спустя еще какое-то время появились те, кто стал утверждать, что Знание может быть не единственным и даже не единственно верным, признавая при этом заслугу "Великого Некто" – его добросовестность и оригинальность суждений, а также деятельное миролюбие. Спустя еще некоторое время возникли те, кто, обращаясь к жизни и трудам Некто (ставшего Великим и уже как будто бронзовым под лучами многочисленных солнц, сквозь которые он так стремился пробиться), стали ставить вопрос о том, как вообще возможно единственно верное знание, на примере этой личности.
Иные обращали внимание на ту, обойденную почитателями Его трудов, идею, согласно которой Великий Мир за пределами ясности солнц Родной Планеты, в своей видимости темен, черен и загадочен, свет в нем представлен островами его концентрации, а сам этот мир находится внутри себя в отношениях натянутости и разреженности, каковыми он связан, целостен и тонок, но вместе с тем просторен. И что эта Наибольшая Просторность составляет наибольшее, что есть в Великом Мире, а наименьшее, что в нем есть, представляет собой бесконечную игру и бурление Неисчислимого Нечто. И что разумные насельники Родной Планеты – наблюдатели солнц и рассуждатели о том, что за ними, находятся в каком-то странном масштабном промежутке между беспредельностью Наибольшей Просторности и хаосом Неисчислимого Нечто, и неясно, в силу каких обстоятельств они в нем оказались, и случайны ли эти обстоятельства. Обращавшие на эти вещи внимание задавались вопросом, почему столь важные идеи были обойдены вниманием столь многих почитателей, и предполагали, что причиной тому было их сильное умозрительное неудобство, способное пошатнуть столь большим трудом достигнутый мир среди еретиков и лжеученых, столь самоотверженными хранителями которого являются нынешние хранители ЕВЗ.
В свою очередь, знатоки из числа хранителей ЕВЗ акцентировали то обстоятельство, что само ЕВЗ возникло и существовало задолго до Великого Некто, а он (или она) лишь углубил и подтвердил то, что оно верное, причем не только следуя ему, но и развивая также. А потому есть знание старого образца (СЗ) и знание нового образца (НЗ), но в целом они едины и единственно верны. На это изучатели критериев верности им отвечали, что единство знания образуется сочетанием множественностных проявлений предметов познания, а также объяснительных точек зрения на них. И что в соединении оных возникает нечто новое, несводимое к опытному наблюдению или прочтенному в литературе. И что это несводимое есть источник миров, создаваемых разумными насельниками Родной Планеты, именуемый воображением, что эта способность трансцендентальна и вполне может быть свойственна насельникам иных планет.
Между тем, пока велись споры и дискуссии по принципиальным вопросам познания и веры, жители планеты, не знавшей звезд, предпринимали экспериментальные попытки не только проверить, что за объекты наблюдаемы помимо видимых солнц, но и создать средства, позволяющие до них добраться. Поначалу ничего не получалось: сооружавшие разные диковинки выглядели как смешные и глупые фанатики, тратившие свои жизни на нелепый вздор. Некоторые из них, пытавшиеся подняться в воздух, разбивались, и наблюдатели из числа хранителей ЕВЗ обвиняли их в том, что они ведут деятельность, подрывающую общественное благополучие и развращающую молодежь, совращающую ее с пути ЕВЗ в сторону ереси и лженауки, полных неоправданных рисков и растраты великих свежих сил, кои в ином случае столь плодотворно могли бы примениться к общественному благу, в существе и природе коего столь блистательно осведомлены хранители ЕВЗ, поелику последнее – "Единственно Верное". Молодежь все это смотрела и слушала, и втихую "лелеяло надежды", имея перспективой такого лелеяния либо хранение им верности (и выстраивания тем самым своей судьбы с поправкой на силы и характер), либо разочарование в них (и переходом в категорию хранителей ЕВЗ), но всякий раз – на фоне бесконечно дневной повседневности.
Но это было поначалу. А потом к повседневности добавилась еженощность.
Добавить комментарий